Размышляя о том
Jun. 8th, 2016 03:46 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
posicпочему и как сложилась моя жизнь, и пытаясь осмыслить свою судьбу, я неизменно возвращаюсь в последние годы к мысли о том, что выбор профессии математика был все-таки, хотя и счастливым, но следствием совокупности обстоятельств или возможностей, открывшихся ко времени довольно позднему -- выбор этот окончательно стал очевиден, когда мне было уже лет 13, как минимум.
К годам же намного более ранним относится ощущение, что я хочу заниматься чем-то своим, что мне интересно в данный момент, и что окружающий мир отказывается признавать мое на это право, как и в целом мое право на существование вообще, такого, какой я есть. Эта неизбежность, изначальность противостояния, необходимость, в худшем случае, глухой обороны, в лучшем, когда открываются для того возможности, борьбы или бегства -- в общем, то, первым воплощением чего стала для меня "школа номер 7 г. Железнодорожного" -- она остается со мной всю последующую жизнь.
Это я к тому, что для человека, не родившегося каким-то совсем уж тяжелым аутистом или кем-то в таком роде -- каковым я, конечно, никогда не был -- социальные впечатления, опыт взаимодействия с людьми наверяка оказывается более ранним и более первоначальным, чем любой опыт размышлений о математике или иных подобных специальных предметах. И в этом смысле, социальная стратегия человека направляет его научно-исследовательскую стратегию, а не наоборот.
В этом смысле, при всей привлекательности подобного взгляда, вряд ли правильно было бы сказать, что я не прижился там-то или не вписался туда-то, потому что я хотел заниматься в математике гомологической алгеброй, или кошулевыми алгебрами, или мотивами с конечными коэффициентами, или чем-то еще, а там от меня требовалось бы вместо этого заниматься теорией представлений, или мотивами с рациональными коэффициентами, или чем-то еще другим. Правда же состоит в том, что мне просто чужды и дики социальные отношения, существующие в кругах этих людей, начиная с того, что талантливым людям там каким-то образом приходится заниматься не тем, что им интересно, а тем, чем им скажут, и кончая... нет, наоборот: начиная очень много с чего, а кончая тем, что они там занимаются не тем, что интересно, а тем, что скажут, и им даже это, похоже, нравится.
В общем, так я с тех пор и живу: обобщенная "школа номер 7" гонится за мной или просачивается, заполняя собой окружающий меня мир, а я отбиваюсь от нее или бегу, или, оптимистически, пытаюсь перейти в наступление и принудить этот мир жестоких и трусливых людей к признанию моего права жить по моим правилам или, что может быть даже менее нереалистичным, к признанию необходимости для них самих жить по правилам, более подобающим для человека, а не для какой-то помеси овцы и волка.
К годам же намного более ранним относится ощущение, что я хочу заниматься чем-то своим, что мне интересно в данный момент, и что окружающий мир отказывается признавать мое на это право, как и в целом мое право на существование вообще, такого, какой я есть. Эта неизбежность, изначальность противостояния, необходимость, в худшем случае, глухой обороны, в лучшем, когда открываются для того возможности, борьбы или бегства -- в общем, то, первым воплощением чего стала для меня "школа номер 7 г. Железнодорожного" -- она остается со мной всю последующую жизнь.
Это я к тому, что для человека, не родившегося каким-то совсем уж тяжелым аутистом или кем-то в таком роде -- каковым я, конечно, никогда не был -- социальные впечатления, опыт взаимодействия с людьми наверяка оказывается более ранним и более первоначальным, чем любой опыт размышлений о математике или иных подобных специальных предметах. И в этом смысле, социальная стратегия человека направляет его научно-исследовательскую стратегию, а не наоборот.
В этом смысле, при всей привлекательности подобного взгляда, вряд ли правильно было бы сказать, что я не прижился там-то или не вписался туда-то, потому что я хотел заниматься в математике гомологической алгеброй, или кошулевыми алгебрами, или мотивами с конечными коэффициентами, или чем-то еще, а там от меня требовалось бы вместо этого заниматься теорией представлений, или мотивами с рациональными коэффициентами, или чем-то еще другим. Правда же состоит в том, что мне просто чужды и дики социальные отношения, существующие в кругах этих людей, начиная с того, что талантливым людям там каким-то образом приходится заниматься не тем, что им интересно, а тем, чем им скажут, и кончая... нет, наоборот: начиная очень много с чего, а кончая тем, что они там занимаются не тем, что интересно, а тем, что скажут, и им даже это, похоже, нравится.
В общем, так я с тех пор и живу: обобщенная "школа номер 7" гонится за мной или просачивается, заполняя собой окружающий меня мир, а я отбиваюсь от нее или бегу, или, оптимистически, пытаюсь перейти в наступление и принудить этот мир жестоких и трусливых людей к признанию моего права жить по моим правилам или, что может быть даже менее нереалистичным, к признанию необходимости для них самих жить по правилам, более подобающим для человека, а не для какой-то помеси овцы и волка.
