Карьера (окончание серии постингов)
Jul. 19th, 2020 02:48 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
posicЯ впервые приехал в США в середине сентября 1994 и навсегда, как оказалось, уехал оттуда в начале июля 1999. То есть, я не был там уже двадцать лет, и довольно твердо уверен, что никогда не побываю снова. Так что я теперь далек от тамошней жизни, и не знаю, в частности, какие разговоры ведутся на американских математических департаментах в нынешние времена.
Но в мои времена (как мне кажется) каждый, кто приезжал в США математиком аспирантского возраста, слышал много раз одну и ту же байку, про то, как делаются карьеры в американской математической академии. Аспирант много вкалывает -- пишет свой длиннющий диссер. Потом он находит себе позицию постдока и начинает много публиковаться, на основе диссера, в его развитие и дальше. Чтобы получить позицию теньюр-трек, надо публиковать в постдоках по две-три работы в год, лучше по три. Дальше примерно столько же, или какую-то подобную цифру работ в год надо публиковать на позиции теньюр-трек, чтобы получить вожделенный теньюр.
Я воспринимал эти разговоры -- даже не знаю, с чем лучше это сравнить. Ну, скажем, как какие-то истории из жизни гвельфов и гибеллинов. В общем, как что-то чужое, бесконечно далекое от меня, малопонятное и малоинтересное. К этому можно было отнестись -- ну, скажем, резко отрицательно. Но задача судить или осуждать этих гвельфов и гибеллинов передо мной об те времена никак не стояла.
Мысль же о том, чтобы следовать этим якобы их путем, просто не могла возникнуть. Как не могла прийти в голову мысль о том, чтобы превратиться в вампира и пить человеческую кровь. Еще раз, это был вовсе не этический, не моральный вопрос, не моральный выбор. Выбора не было или он был сделан когда-то очень давно, в возрасте где-то до 10 лет, в младшей школе. Просто я не был академическим карьеристом по своей природе, как не был я летучей мышью. Про кого или про что бы ни были эти разговоры -- они были не про меня.
... На самом деле, возвращаясь назад к первому постингу этой серии, в грустном настроении духа я пребывал об те ранние годы не потому, что мехмат и армия (будь они неладны). Передо мной стояла проблема, простая и конкретная. Она не имела никакого отношения ни к проблематике выбора страны проживания, ни к проблематике теньюра или чего-либо в этом ряду.
Проблема эта формулировалась об те времена так: я не знаю и не могу понять, чем я хочу заниматься в математике. Сейчас я сформулировал бы ее чуть иначе: мне нужна была задача. Или, скорее, несколько, небольшое число задач. Задачи мне нужны были 1. эстетически привлекательные и 2. подходящей трудности.
Первому требованию было очень нелегко удовлетворить, при моем взыскательном вкусе. Это было ясно с самого начала. О том, почему нелегко было удовлетворить второму требованию, стало возможно судить по прошествии лет, когда задачи были не только найдены, но и решены. "Подходящей трудности" по моим стандартам означало, что полному циклу от постановки задачи до публикации решения предстояло занять лет пятнадцать.
Тут важно не ошибиться, а ведь в таких делах легко ошибиться на полпорядка. Пять лет -- слишком мало. Глупо провести жизнь, решая задачи длиной в пять лет, когда есть силы на все пятнадцать. Сорок пять лет -- наверно, было бы слишком много. Я бы не справился.
Естественно, я понимал (или "должен был понимать"), что обычный источник задач для математиков аспиранского возраста -- это научный руководитель. Научный руководитель ставит "подходящей трудности" задачу, аспирант ее решает. Из вышесказанного можно видеть, что мою проблему поиска задачи эта схема решить не могла.
На самом деле, я учился у многих замечательных математиков, формально и неформально. Они предлагали мне какие-то задачи -- я предпочитал, чтобы мимо меня тек поток задач. Большинство из них я игнорировал как непривлекательные. Некоторые из них мне вдруг нравились -- я вцеплялся в них и продолжал ими заниматься годами и десятилетиями.
... Мое нынешнее положение в жизни, со всеми его преимуществами и недостатками, стало результатом того, что я довел до публикации решения буквально двух-трех (в расширительной интерпретации до пяти-десяти) задач, которыми начал заниматься в студенческие и аспирантские годы, примерно между 1992 и 95. В 2007-11 годах эти работы были, наконец, обнародованы в виде препринтов, в 2010-15 -- вышли из печати.
Я был безработным почти без источников дохода четыре с половиной года в Москве между 2003-2007 годами (или включая первый квартал 2008, смотря как считать). Я был безработным почти без источников дохода пять месяцев в Израиле с апреля по август 2015.
Я больше не берусь за новые задачи длиной в пятнадцать лет, но продолжаю развивать решения старых. Из четырех важнейших препринтов 2017 года, три уже окончательно вышли из печати; четвертый опубликован в электронном виде на сайте журнала.
Что ж, у меня даже есть что-то вроде предварительного контракта на пять лет вперед. На чисто исследовательскую позицию без обязательного преподавания. В столице Центральной Европы.
Но в мои времена (как мне кажется) каждый, кто приезжал в США математиком аспирантского возраста, слышал много раз одну и ту же байку, про то, как делаются карьеры в американской математической академии. Аспирант много вкалывает -- пишет свой длиннющий диссер. Потом он находит себе позицию постдока и начинает много публиковаться, на основе диссера, в его развитие и дальше. Чтобы получить позицию теньюр-трек, надо публиковать в постдоках по две-три работы в год, лучше по три. Дальше примерно столько же, или какую-то подобную цифру работ в год надо публиковать на позиции теньюр-трек, чтобы получить вожделенный теньюр.
Я воспринимал эти разговоры -- даже не знаю, с чем лучше это сравнить. Ну, скажем, как какие-то истории из жизни гвельфов и гибеллинов. В общем, как что-то чужое, бесконечно далекое от меня, малопонятное и малоинтересное. К этому можно было отнестись -- ну, скажем, резко отрицательно. Но задача судить или осуждать этих гвельфов и гибеллинов передо мной об те времена никак не стояла.
Мысль же о том, чтобы следовать этим якобы их путем, просто не могла возникнуть. Как не могла прийти в голову мысль о том, чтобы превратиться в вампира и пить человеческую кровь. Еще раз, это был вовсе не этический, не моральный вопрос, не моральный выбор. Выбора не было или он был сделан когда-то очень давно, в возрасте где-то до 10 лет, в младшей школе. Просто я не был академическим карьеристом по своей природе, как не был я летучей мышью. Про кого или про что бы ни были эти разговоры -- они были не про меня.
... На самом деле, возвращаясь назад к первому постингу этой серии, в грустном настроении духа я пребывал об те ранние годы не потому, что мехмат и армия (будь они неладны). Передо мной стояла проблема, простая и конкретная. Она не имела никакого отношения ни к проблематике выбора страны проживания, ни к проблематике теньюра или чего-либо в этом ряду.
Проблема эта формулировалась об те времена так: я не знаю и не могу понять, чем я хочу заниматься в математике. Сейчас я сформулировал бы ее чуть иначе: мне нужна была задача. Или, скорее, несколько, небольшое число задач. Задачи мне нужны были 1. эстетически привлекательные и 2. подходящей трудности.
Первому требованию было очень нелегко удовлетворить, при моем взыскательном вкусе. Это было ясно с самого начала. О том, почему нелегко было удовлетворить второму требованию, стало возможно судить по прошествии лет, когда задачи были не только найдены, но и решены. "Подходящей трудности" по моим стандартам означало, что полному циклу от постановки задачи до публикации решения предстояло занять лет пятнадцать.
Тут важно не ошибиться, а ведь в таких делах легко ошибиться на полпорядка. Пять лет -- слишком мало. Глупо провести жизнь, решая задачи длиной в пять лет, когда есть силы на все пятнадцать. Сорок пять лет -- наверно, было бы слишком много. Я бы не справился.
Естественно, я понимал (или "должен был понимать"), что обычный источник задач для математиков аспиранского возраста -- это научный руководитель. Научный руководитель ставит "подходящей трудности" задачу, аспирант ее решает. Из вышесказанного можно видеть, что мою проблему поиска задачи эта схема решить не могла.
На самом деле, я учился у многих замечательных математиков, формально и неформально. Они предлагали мне какие-то задачи -- я предпочитал, чтобы мимо меня тек поток задач. Большинство из них я игнорировал как непривлекательные. Некоторые из них мне вдруг нравились -- я вцеплялся в них и продолжал ими заниматься годами и десятилетиями.
... Мое нынешнее положение в жизни, со всеми его преимуществами и недостатками, стало результатом того, что я довел до публикации решения буквально двух-трех (в расширительной интерпретации до пяти-десяти) задач, которыми начал заниматься в студенческие и аспирантские годы, примерно между 1992 и 95. В 2007-11 годах эти работы были, наконец, обнародованы в виде препринтов, в 2010-15 -- вышли из печати.
Я был безработным почти без источников дохода четыре с половиной года в Москве между 2003-2007 годами (или включая первый квартал 2008, смотря как считать). Я был безработным почти без источников дохода пять месяцев в Израиле с апреля по август 2015.
Я больше не берусь за новые задачи длиной в пятнадцать лет, но продолжаю развивать решения старых. Из четырех важнейших препринтов 2017 года, три уже окончательно вышли из печати; четвертый опубликован в электронном виде на сайте журнала.
Что ж, у меня даже есть что-то вроде предварительного контракта на пять лет вперед. На чисто исследовательскую позицию без обязательного преподавания. В столице Центральной Европы.
