Вопросов и ответов
Aug. 28th, 2023 07:56 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
posic- Зачем ты публикуешь чуть ли не по препринту в месяц? Ведь это совершенно не вознаграждается. Это даже не делает твой список публикаций "солиднее". Скорее уж, это производит нелепое и, именно, несолидное впечатление.
- Ну, понимаешь... как тебе объяснить. Человеческая жизнь -- она заполнена какими-то занятиями. Рецензировать я не люблю и занимаюсь этим из чувства долга исключительно (хотя стараюсь делать это на очень высоком уровне, в основном, из стремления зарегистрировать протест против халтурного и безответственного обращения, которому слишком часто подвергались мои работы). Корректуры стараюсь тщательно вычитывать из отвращения к халтуре. Обивать пороги учреждений ненавижу. Развлекаться не умею. Беллетристику не читаю, кино не смотрю. Бытом заниматься не привык. Я замкнутый, принципиальный, недоверчивый человек со специфическим кругом интересов и экзотическими взглядами, и общение с людьми у меня не очень складывается. На этом фоне научное писательство остается самым увлекательным занятием и главным источником радости в моей жизни. Это если еду не считать.
- То есть, такой образ жизни просто сложился исторически? Или это результат целенаправленного выбора?
- Он сложился исторически в результате целенаправленного выбора и наступления его последствий. Выбор был сделан когда-то в пользу того, чтобы заниматься математикой ради нее самой, а не ради денежных доходов или карьеры. Не знаю, как обычно бывало и что было бы в века иные, а в современной обстановке такой выбор повлек за собой большие проблемы с карьерой, а временами и с денежными доходами. В этих условиях сформировалось отвыкание от всех занятий, не приближающих меня к долгожданному "признанию". Или если не меня, то мои идеи хотя бы. Именно поэтому рецензирование воспринимается как неприятное занятие, публикация работ в рецензируемых изданиях -- как скучное, а самое интересное -- это препринты для Архива писать.
- Да?
- Ну, конечно. Сколь хороши бы ни были мои рецензии, их почти никто не прочтет и почти ничего из них не извлечет. Чего вообще можно добиться рецензированием, помимо удовлетворения жажды власти? Добавить в бочку дегтя (рецензионной и редакторской халтуры) ложку меда? А если мой архивный препринт по-настоящему хорош, то его прочтут и на Архиве.
- Твои препринты последних лет по-настоящему хороши? Их кто-то читает?
- Может быть, их прочтут через десять лет или после моей смерти. Этим они отличаются от рецензий, которые просто никому не нужны и не интересны вне узких рамок редакционного процесса. Главное же, что обнародование архивных препринтов -- это основная и почти единственная форма деятельности, которая хоть как-то потенциально приближает меня к заветной цели, то есть, чтобы мои идеи не были забыты, а внесли важный вклад в математику. Легче тешить себя надеждой, что препринт прочтут когда-нибудь, чем что доклад на кого-то повлияет сегодня. Отсюда и радость, которую доставляют архивные обнародования.
- Ну, понимаешь... как тебе объяснить. Человеческая жизнь -- она заполнена какими-то занятиями. Рецензировать я не люблю и занимаюсь этим из чувства долга исключительно (хотя стараюсь делать это на очень высоком уровне, в основном, из стремления зарегистрировать протест против халтурного и безответственного обращения, которому слишком часто подвергались мои работы). Корректуры стараюсь тщательно вычитывать из отвращения к халтуре. Обивать пороги учреждений ненавижу. Развлекаться не умею. Беллетристику не читаю, кино не смотрю. Бытом заниматься не привык. Я замкнутый, принципиальный, недоверчивый человек со специфическим кругом интересов и экзотическими взглядами, и общение с людьми у меня не очень складывается. На этом фоне научное писательство остается самым увлекательным занятием и главным источником радости в моей жизни. Это если еду не считать.
- То есть, такой образ жизни просто сложился исторически? Или это результат целенаправленного выбора?
- Он сложился исторически в результате целенаправленного выбора и наступления его последствий. Выбор был сделан когда-то в пользу того, чтобы заниматься математикой ради нее самой, а не ради денежных доходов или карьеры. Не знаю, как обычно бывало и что было бы в века иные, а в современной обстановке такой выбор повлек за собой большие проблемы с карьерой, а временами и с денежными доходами. В этих условиях сформировалось отвыкание от всех занятий, не приближающих меня к долгожданному "признанию". Или если не меня, то мои идеи хотя бы. Именно поэтому рецензирование воспринимается как неприятное занятие, публикация работ в рецензируемых изданиях -- как скучное, а самое интересное -- это препринты для Архива писать.
- Да?
- Ну, конечно. Сколь хороши бы ни были мои рецензии, их почти никто не прочтет и почти ничего из них не извлечет. Чего вообще можно добиться рецензированием, помимо удовлетворения жажды власти? Добавить в бочку дегтя (рецензионной и редакторской халтуры) ложку меда? А если мой архивный препринт по-настоящему хорош, то его прочтут и на Архиве.
- Твои препринты последних лет по-настоящему хороши? Их кто-то читает?
- Может быть, их прочтут через десять лет или после моей смерти. Этим они отличаются от рецензий, которые просто никому не нужны и не интересны вне узких рамок редакционного процесса. Главное же, что обнародование архивных препринтов -- это основная и почти единственная форма деятельности, которая хоть как-то потенциально приближает меня к заветной цели, то есть, чтобы мои идеи не были забыты, а внесли важный вклад в математику. Легче тешить себя надеждой, что препринт прочтут когда-нибудь, чем что доклад на кого-то повлияет сегодня. Отсюда и радость, которую доставляют архивные обнародования.
