Стратегическое
Oct. 16th, 2016 11:48 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
posicВ Израиле жить немного больно: климат непривычный, еда непривычная, цены высокие, доходы низкие, грязно, шумно и т.д. В Европе, конечно, существенно комфортнее; в Чехии, так и особенно.
В Европе мне никто ничего не должен. Если я там появляюсь, то это значит, что кто-то из местных математиков меня пригласил. В Израиле, видимо, математики ощущают некую ответственность перед страной в целом за мою абсорбцию. В результате под некоторым давлением оказываюсь и я, и они.
На фоне перемещений между этими двумя пространствами, важно сохранять ощущение общей стратегии.
Фундаментальный факт состоит в том, что мои взгляды и предпочтения, как в математическом, так и в социальном плане сильно расходятся со стандартными и общепринятыми. В результате оценка моих достижений математическим сообществом невысока, и перспектива ее неограниченного роста не просматривается. А работа, чтобы я мог на ней хоть какое-то время хоть как-то работать, мне нужна очень хорошая.
Нынешнее мое положение меня устраивает, но долго поддерживаться не может. От положения, которое могло бы долго поддерживаться и устраивало бы меня в длинной перспективе, оно максимально удалено.
В этих условиях я не вижу, к сожалению, разумной альтернативы политике жесткой линии. Математики должны понимать, что, какие бы проблемы ни ставил перед ними факт моего существования в математике, факт моего несуществования (в математике или в жизни) поставит перед ними в итоге не меньшие проблемы; вероятно, большие.
Это значит, что мира между мной и международным математическим сообществом нет. Взаимоприемлемой платформы для примирения не видно, и конфронтация будет продолжаться. А это значит, что пристрелянные, удобные позиции для ведения огня нужно удерживать. Даже если это больно и неудобно, и диссонирует с тем теплым приемом и обращением, которое мне теперь оказывают, в общем-то, по обе стороны Средиземного моря.
В Европе мне никто ничего не должен. Если я там появляюсь, то это значит, что кто-то из местных математиков меня пригласил. В Израиле, видимо, математики ощущают некую ответственность перед страной в целом за мою абсорбцию. В результате под некоторым давлением оказываюсь и я, и они.
На фоне перемещений между этими двумя пространствами, важно сохранять ощущение общей стратегии.
Фундаментальный факт состоит в том, что мои взгляды и предпочтения, как в математическом, так и в социальном плане сильно расходятся со стандартными и общепринятыми. В результате оценка моих достижений математическим сообществом невысока, и перспектива ее неограниченного роста не просматривается. А работа, чтобы я мог на ней хоть какое-то время хоть как-то работать, мне нужна очень хорошая.
Нынешнее мое положение меня устраивает, но долго поддерживаться не может. От положения, которое могло бы долго поддерживаться и устраивало бы меня в длинной перспективе, оно максимально удалено.
В этих условиях я не вижу, к сожалению, разумной альтернативы политике жесткой линии. Математики должны понимать, что, какие бы проблемы ни ставил перед ними факт моего существования в математике, факт моего несуществования (в математике или в жизни) поставит перед ними в итоге не меньшие проблемы; вероятно, большие.
Это значит, что мира между мной и международным математическим сообществом нет. Взаимоприемлемой платформы для примирения не видно, и конфронтация будет продолжаться. А это значит, что пристрелянные, удобные позиции для ведения огня нужно удерживать. Даже если это больно и неудобно, и диссонирует с тем теплым приемом и обращением, которое мне теперь оказывают, в общем-то, по обе стороны Средиземного моря.
