Вот что я нашел

[posic]

"Сколько было написано о мотивах, которыми руководствуется творческий человек на пути к славе, но как мало я слышал о скуке - одном из наимощнейших мотивов, который действует, беспощадно отсекая все пути к отступлению!

<...>

Творческие люди заняты интенсивным поиском `духовных отдушин', и если они уже приобрели вкус к серьезным умственным упражнениям, все другое в сравнении с этим представляется им не стоящим внимания. Мало кто из ученых увлекается чем-то еще, кроме науки, и я думаю, что именно ужасная боязнь скуки с такой же силой не дает им заняться `мирскими' делами, с какой страсть к науке влечет их к исследованиям."
http://lib.ru/PSIHO/SELYE/otkrytie.txt

via tsvetna@facebook

Comments

[posic.livejournal.com]

Я не уверен, что это эквивалентная переформулировка. Я бы сказал так: в науке (включая математику), настоящее признание есть признание профессиональным сообществом. Мнение широкой публики имеет третьестепенное значение (если вообще имеет).

При этом мне не очевидно, что без встроенности в профессиональное сообщество признание невозможно. Был ли (используя этот навязший в зубах пример) Перельман когда-либо встроен в профессиональное математическое сообщество? Он взаимодействовал с ним, да, но по правилам его, кажется, не играл.

Более того, был ли Грассман встроен в профессиональное сообщество математиков? А ведь посмертное признание его математиками и физиками очевидно. Как нет, кажется, сомнений и в том, что он к признанию стремился.

Видимо, есть разные пути (как выбираемые, так и по факту/обстоятельствам складывающиеся).

[flying-bear.livejournal.com]

Перельман, насколько я знаю (я мало знаю, конечно) был встроен в математическое комьюнити. Потом он с ним порвал - но, собственно, он порвал и с математикой.

Посмертное признание - единственное, на что остается надеяться тем, кто не может или не хочет устанавливать социальные связи с современным ему профессиональным собществом. Здесь грань между профессионалом и любителем стирается. Мне тоже может быть не безразлично - а вдруг мои стихи оценят через много лет после моей смерти. И мне это на самом деле не безразлично. Но, все же, в науке таких случаев очень мало. В искусстве больше.