> Политика -- это в широком смысле сфера в широком смысле санкционированного насилия
Например, я с 2012 года провожу политику рецензионного бойкота редакций математических научных изданий, отвергнувших мои работы. Так и пишу в ответных е-мейлах: "as a matter of personal policy I do not do any reviews for journals which would not publish my own work". С другой стороны, в попытке моего московского институтского начальства повлиять на научную политику правительства Путина-Медведева, добившись признания ВАКом/Минобрнауки России диссертаций, написанных на английском языке -- в этой научно-политической затее я в силу обстоятельств участвовал, сочувствуя ей по целям, но не по избранным средствам (считая затею обреченной и бессмысленной). И эти научно-политические (в моих глазах) вопросы не имеют отношения к санкционированному насилию или насилию вообще. Второй случай, может быть, можно сказать, имеет к санкционированному насилию какое-то косвенное отношение, но первый -- уж точно никакого.
Зато я участвовал в антивоенной кампании против второй войны в Чечне в Москве 2000-04 годов, считая это вполне своим призванием. Я клеил листовки, ходил на митинги и шествия, предлагал и писал лозунки на плакатах, участвовал в пикетировании. Если бы эта и другие мои попытки повлиять на военную политику российского правительства были более успешны, я, может быть, до сих пор продолжал бы жить в России и предпринимал бы дальнейшие подобные шаги (может быть, и до конца свои дней или трудовых будней).
no subject
Например, я с 2012 года провожу политику рецензионного бойкота редакций математических научных изданий, отвергнувших мои работы. Так и пишу в ответных е-мейлах: "as a matter of personal policy I do not do any reviews for journals which would not publish my own work". С другой стороны, в попытке моего московского институтского начальства повлиять на научную политику правительства Путина-Медведева, добившись признания ВАКом/Минобрнауки России диссертаций, написанных на английском языке -- в этой научно-политической затее я в силу обстоятельств участвовал, сочувствуя ей по целям, но не по избранным средствам (считая затею обреченной и бессмысленной). И эти научно-политические (в моих глазах) вопросы не имеют отношения к санкционированному насилию или насилию вообще. Второй случай, может быть, можно сказать, имеет к санкционированному насилию какое-то косвенное отношение, но первый -- уж точно никакого.
Зато я участвовал в антивоенной кампании против второй войны в Чечне в Москве 2000-04 годов, считая это вполне своим призванием. Я клеил листовки, ходил на митинги и шествия, предлагал и писал лозунки на плакатах, участвовал в пикетировании. Если бы эта и другие мои попытки повлиять на военную политику российского правительства были более успешны, я, может быть, до сих пор продолжал бы жить в России и предпринимал бы дальнейшие подобные шаги (может быть, и до конца свои дней или трудовых будней).