![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Русский (или 57-школьный) молодежный формат общения
в том виде, как я его застал в свое время, состоит в том, чтобы обсуждать мировоззрение. Разговаривать о жизни, о человеке, о Боге, и о том, что к имеет касательство к таким предметам. Это все действительно имеет смысл в юности, когда мировоззрения только формируются.
Дальше взгляды людей складываются, затвердевают, и такое общение переходит в позиционный спор, в худшем случае вплоть до религиозного диспута. Исход спора решается не столько вербальной аргументацией, сколько самим ходом жизни. Каждый волен попытаться продемонстрировать, как его мировоззрение работает на практике.
В рамках этой динамики, мой путь исторически состоял в уходе в молчание и аутичную деятельность. Можно иногда выступать с публичными заявлениями, что-то догматически декларировать, но это другое. Разговаривать бесполезно, а нужно воплотить в жизнь и делом продемонстрировать мою правоту. То есть, сидеть за компьютером и печатать по клавишам; а потом купить билет на самолет и улететь навсегда в другую страну, и т.п.
Похоже, что этот выбор необратим. Каждый волен судить по своему усмотрению о том, что мне удалось или не удалось доказать и продемонстрировать, но вернуться от молчания к разговору вряд ли удастся. Слов таких нет.
Что до когдатошних собеседников и вообще, если брать шире, людей из прошлого, то они в основном поделились на признавших мое право жить по моим правилам и тех, кто такое право признавать отказываются. Это признание или непризнание, как ничто другое, определяет модальность взаимодействия в текущей реальности.
Дальше взгляды людей складываются, затвердевают, и такое общение переходит в позиционный спор, в худшем случае вплоть до религиозного диспута. Исход спора решается не столько вербальной аргументацией, сколько самим ходом жизни. Каждый волен попытаться продемонстрировать, как его мировоззрение работает на практике.
В рамках этой динамики, мой путь исторически состоял в уходе в молчание и аутичную деятельность. Можно иногда выступать с публичными заявлениями, что-то догматически декларировать, но это другое. Разговаривать бесполезно, а нужно воплотить в жизнь и делом продемонстрировать мою правоту. То есть, сидеть за компьютером и печатать по клавишам; а потом купить билет на самолет и улететь навсегда в другую страну, и т.п.
Похоже, что этот выбор необратим. Каждый волен судить по своему усмотрению о том, что мне удалось или не удалось доказать и продемонстрировать, но вернуться от молчания к разговору вряд ли удастся. Слов таких нет.
Что до когдатошних собеседников и вообще, если брать шире, людей из прошлого, то они в основном поделились на признавших мое право жить по моим правилам и тех, кто такое право признавать отказываются. Это признание или непризнание, как ничто другое, определяет модальность взаимодействия в текущей реальности.